Хорошо, когда есть воображение. Хорошо, что у этого имеющегося воображения есть воля: иногда хозяйская, чаще - своя собственная. И вот эта живая воля воображения достраивает то, чего нет в реальности. А в ней вот эта «земляная тройка» оказывается редчайшей «воздушной четвёркой» (а потом тебя настигает шокирующее открытие в виде реальной, живой богичной четвёрки, и оно оказывается таким же глобальным, как и Киану Ривз). А потом она всё-таки проявляет себя в виде тройки, пусть и зарождающейся, осознающей себя, но уже формирующейся. И всю мою огненную пятеричную рать успевают обломать на самом подходе. К счастью.

Думала, мне смена пришла. Буквально занять моё место. Посмотрела - нет, моё место вообще никто не сможет занять. Потом, гораздо позже вспомнила: Полина, после Вас — никого! Какая жаль. Вот ведь я негодяйка, после себя поколение преемников не взрастила. Иди-ка в жопу, дорогие мои дорогие, после всего полученного презрения к моим успехам я не намерена ещё кого-либо ставить под удар. Конец лирического отступления.

Так вот, о близком, тактильном. Накрыло лавиной ощущений, восхитительных и лёгких, как морозное утро ранней зимы. Свежая одежда, запах горячей ткани; волосы, скользящие шёлком под пальцами; тонкий ветер колышет длинные перламутровые серьги; пыльный, молочный голубой кашемир на шее; и весь разноцветный мир плавно движется плавно, словно в танце. И голова кружится от такой карусели сильных, приятных ощущений. Как мало для счастья надо. И где-то на этом фоне рисуется линейка совместного валяния в постели, где-то между правой и левой половинами кровати, стянутой крепким льняным покровом белоснежных простыней. И чувства движутся строго по маршруту кожа - полотно - кожа, не сбиваясь с намеченного пути, с промежуточными точками остановок на родинках. Ласка, нега, нежность.

Изыди, адский сотона.

А потом отрезвляющее опоздание на сорок минут: вообще не хотелось приходить. Завтра, уже завтра. Осталось меньше суток.

«Я просила счастья у плывущей в небе Луны.»