Повседневность начинается на улице и заканчивается в бесконечности. До сих пор помню эту цитату, но из памяти стёрлось имя автора - замечательного человека, сумевшего оказаться таким точным и всеобъемлющим в этом описании.
Хотела написать о Какаши и Ируке, но слова не идут так, как хотелось бы.
Судьба свела с военным человеком, у которого огромный опыт непосредственного участия в боевых действиях. Довелось услышать всякого, и про стёртые взрывом лица, и про игнорирование приказов начальства, гарантировавших маркировку «груз 200», и про добивание своих тяжёлых раненых. Но самые жуткие, леденящие душу ужасом детали открываются в его рассказах о боевой повседневности. О еде (или точнее о её отсутствии), о рванине, о том, как они справляли нужды большие и малые, и как добывали себе воду в отравленных трупным ядом реках. Мелочи. Сотни тысяч мелочей, из которых складывается его устойчивый силуэт, его внутренняя воля к жизни. Привычная постановка ног в упор, лёгкий, невесомый подъём ноги в боевом ударе - лицо обдаёт потоком воздуха спустя мгновение, а вместе с этим подкатывает и плотная волна энергии ярости (привет, муладхара).
Я пытаюсь сопоставлять, проводить аналогии, параллели - для него чакральная система, энергетические удары на расстоянии не пустой звук, и жизнь ему дарила весьма экстраординарных людей и события в этом же ключе для большей наглядности. Я пытаюсь представить себе Какаши. Я пытаюсь себе представить Ируку в таких же условиях.
И выглядит это жутко.