Эти и последующие строки в бумажном дневнике следовало бы вымарать, замостить густым чернильным слоем, да так, чтобы дымчатые отпечатки последовали на следующие несколько страниц — всё лучше, чем писать себе на лоб напоминания.
Иногда до тебя не достучаться, не допроситься, не выклянчить даже и толики внимания. А иногда укрыться от этой волны невозможно. Негде. Никак. Я снимаю капюшон, я не зажигаю свечи. Я беспризывно молчу. И ты вламываешься, оставляя за собой богатое пепелище. Дома, фасады, шторы, диван-кушетка алого цвета. Холодное зелёное полотно парка и рощица на горизонте. Белоснежные потолки с расписными бордюрами — ты тычешь пальцем вверх, а я, глядя на ленту масок, музыкальных инструментов и виноградных лоз, делаю вывод вслух: здесь была танцевальная зала. Хотела бы я видеть это со стороны: две карманные мелочи, застывшие с раззявленными ртами посреди огромной пустой залы. Мы молодцы, тяга к прекрасному, все дела.