+ 2 400 знаков пустой болтовниThis is the most painfull thing to those, who still can have some kind of feelings. Truthfully, they can't, but hope is still alive.
Берлин, на крыше Бундестага всё та же тишина, но что-то внутри меняется и рука сама по себе тянется к сотовому телефону. Пальцы летят по клавишам в поиске той самой фамилии. Тебе буду петь в Женеве и в Москве. Из разряда "ткнул пальцем в небо - попал точно в цель" диалог выходного дня:
- Она сама кандидат, и дочь свою доктором сделала.
- Разве?
- Вспоминай! Сложи два и два, сколько будет?
- Четыре.
- Судя по твоей логике все пять.
- Да кому столько надо?!
Вот то-то и оно: столько никому не надо. Четыре стены остаются каменной коробкой и только при наличии движущей силы любви этот каркас превращается в то, что называют домом. Ну, или домовиной, в зависимости от благосклонности судьбы.
С рутиной и постоянством каллиграфических уроков чистописания и ясновидения пришлось повременить. Отложить до лучших времён, так сказать.
Хоть сколько-нибудь букв в линеечку при всей ударной силе объёмной геометрии нелинейного мышления. Если возможно - только при этом условии и никак иначе - упрашивать о том, чтобы ушёл, а не о том, чтобы остался рядом и, будучи на одной волне водоворота декабрьских событий, мог иметь возможность спастись.
Можно представлять себе самые разные варианты, и до тошноты и колик осознавать, что "да ни в жизни!". Строить планы - чёртовы бесполезные конструкции, зафиксированные смирительной белизной рубашки пустотелого документа - строить планы, которые никогда не воплотятся в жизнь. Так глупо, нелепо и правдиво.
Вдыхать по возможности чистый и прохладный осенний воздух, когда делать и запоминать надо совсем другое. Город, утопающий в грязи и солнце последних дней. Трагикомедия попыток украсить и сделать чище то, чего не станет.
Гниющие, источающие ядовитый смрад, могильники на миллионы человек. Это невыносимо больно видеть, смотреть на это будет ещё хуже. Я не смогу тебя уберечь и охранить от этих бед. Пора бы соединить две точки закономерности, но всё не досуг.
От каждодневной маяты хочется скорее окунуться в эти страдания и смерть, в эту зимнюю студёную жатву. Кто виноват в том, что разрушение даётся лучше созидания. Меня убеждают в обратном - я отпираюсь. В дело вступает словоблудие и игры в сложносочинённые обстоятельства и привычки. Не могу ничего изменить в том, что ты не ведаешь того, что творишь.