Треть уличной симфонии

Изо дня в день маячит перед глазами картинка, когда вы стояли на фоне оглушительно-яркой весенней листвы. Было утро и полный штиль. Каши нервно смеется и потирает переносицу под маской – многие часы общения с тобой не прошли даром. Он трет нос, затем, словно понимая, что порядком затянул всё до предела, ладонью утирает лицо. И в этом неторопливом движении скрыто всё, что ты так хотел в нем увидеть: тяжелую решительность, откровение, доверие и… Его лицо полностью лишено маски.
- Чувствую себя раздетым.
И такая понимающая улыбка с твоей стороны, которая перерастает в смех.
- Что ты смеешься? Я смешной?

Ты обессилено мотаешь головой, сгибаешься пополам – это почти истерика. Твой хвост слишком часто мелькает перед глазами Копирующего, и тот в отместку срывает с твоего хвоста резинку – каштановые пряди водопадом рассыпаются по плечам. Ну что ж, надо принимать такую уловку противника с достоинством и уважением, поэтому, твой ответный ход ещё шикарнее: ты снимаешь с себя протектор, и прежний Умино исчезает. Вместе с ним исчезает и прежний Каши. Образы, так тщательно оберегаемые, рассыпаются в этих весенних лучах, крошатся не хуже римской мозаики под гусеницами танка.

Вы смотрите друг на друга с недоумением и лёгкой иронией. И тут Ирука делает насмешливый взгляд и, покачиваясь вперед-назад, засовывает руки в карманы – вот тебе, Копирующий! Мнимое равновесие сваливается в сторону обескураженности, Каши в сомнении от увиденного потирает глаза, сморщенные брови внезапно расправляются – ты понимаешь, что последний ход в этой игре разоблачения – твой. Шаринган до этой минуты вашей молчаливой перепалки дремал под плотной повязкой протектора, это единственное, что теперь напоминало в твоей внешности о прежнем Гениальном Копирующем. Что ж, последний бой, он трудный самый. Бой с собственным страхом быть отвергнутым после стольких мучений. Рука дрожит, но приближается к протектору. Ирука со страхом и смятением смотрит тебе в глаз, надеясь наконец-то посмотреть тебе в глаза… да, вот в эти два разных глаза, которые волею судеб принадлежат одному человеку.

Напряженная, звенящая тишина висит, словно нитка паутины, в воздухе, и своей чистотой и условной прозрачностью она сбивает с толку. Кто теперь кого дразнит? Кто кого обставил в этой игре? И кто теперь должен сдаваться на милость победителю?

Перед Ирукой стоял человек среднего возраста. Лохматость пропала вместе со снятым протектором, и его серый глаз потерянно смотрит на тебя из-под гривы серебряных волос.

Первый шаг навстречу чудесному видению дался нелегко, чего не скажешь о первом поцелуе. Рука небрежно повисла в воздухе, так и не коснувшись щеки. Впервые в жизни Умино Ирука видел растерянного спецдзенина, впервые спецдзенин видел оторопевшего учителя Академии. Второй шаг дался гораздо легче.